Содержание

Ridero — Редакторская правка

Что такое редакторская правка?

Прежде чем ваша работа будет опубликована и найдет своего читателя, вам предстоит пройти большой путь. С чего же начать? Конечно, с редакторской правки.

Для успеха любого произведения важно, чтобы читатель не испытывал каких-либо неудобств или затруднений при знакомстве с текстом. Книга должна быть написана хорошим — грамотным и понятным — языком. Невозможно написать идеальный текст в один присест, но можно приблизиться к совершенству, грамотно отредактировав его.

Имейте в виду, не стоит отдавать первый черновик редактору.

Сначала поработайте с черновиком сами. Если текст содержит много опечаток и простых ошибок, внимание редактора будет сконцентрировано именно на них. Если же к нему попадает вычитанный текст, то специалист сможет сосредоточиться на менее очевидных ошибках, вплоть до недоработок сюжета. Платить редактору за то, что вы можете поправить сами, не стоит.

Над чем же будет работать редактор?

Задач перед ним стоит несколько. Это и язык книги – чистота стиля, ясность изложения, художественность речи. И подготовка рукописи к изданию – именно редактор, зная приемы и принципы верстки, подсказывает и помогает выигрышно оформить текст книги. И структура произведения, логика сюжета, фактическая точность материала.

Отдавая рукопись в работу, доверяйте редактору.

Мы много лет учились работать с текстом, много лет практикуем и постоянно совершенствуем свои знания и навыки. Мы не меньше автора заинтересованы в том, чтобы книга увидела свет.

Примеры редакторской правки:

Зимой, когда два следователя расследовали запутанное дело о нападении на почтовую карету, в город К вместе со следователем по особо важным делам Алексеем Семеновичем Свиридовым приехал сотрудник только что созданной в России структуры — сыскного отделения — Егор Иванович Касимов.

Зимой, когда они вдвоем вели запутанное дело о нападении на почтовую карету, в город К приехал следователь по особо важным делам Алексей Семенович Свиридов и сотрудник только что созданного в России сыскного отделения Егор Иванович Касимов.

Показать польностью…

Редактор толстого литературного журнала «Знамя», писатель и литературовед Сергей Иванович Чупринин рассказал, чем живёт современная русская литература

По пунктам разложил.

О читателях и писателях

В 1990-1991 году журнал «Знамя» выходил тиражом 1 миллион экземпляров, а сейчас — 2 тысячи экземпляров. Почти всех наших читателей, если не по имени, то в лицо можно знать. Моя первая книжка вышла в свет в 1979 году тиражом 100 тысяч экземпляров. Московские издательства тогда не издавали книги тиражом менее 30 тысяч экземпляров. Сборник стихов Андрея Вознесенского в 1984 году был напечатан тиражом 600 тысяч экземпляров. Проза издавалась миллионными тиражами. Сегодня тираж в 2000 экземпляров для поэзии, 3000 экземпляров для прозы — это хорошо, 10 тысяч — очень хорошо, а 30 000 — это уже бестселлер.

В России читают всё меньше, а пишут всё больше. И среди вас, по крайней мере, треть пишет. В интернете присутствуют два сетевых портала: Стихи.ру и Проза.ру. На первом из них зарегистрировано более 600 тысяч поэтов, чуть не 650 тысяч поэтов. А когда я вернусь, их будет более 670 тысяч (на 27 октября 2016 года портал опубликовал произведения 712 145 тысяч авторов — А.М.). В прозе — 230 тысяч человек (на 27 октября 254 589 авторов — А.М.). Прозу писать сложнее. Проза предполагает, кроме вдохновения, ещё и некоторую усидчивость.

Но даже если отстраниться от интернета, то в моём компьютере, а это самый полный из существующих списков, около 120 тысяч человек, пишущих на русском языке, которые выпустили хотя бы одну книгу стихов, прозы или публицистики. Не все, кто пишет, питают писательские амбиции. Эти 120 тысяч человек объединены в 27 союзов писателей. В Союзе советских писателей было 10 тысяч членов на весь СССР, и это казалось очень много.

Представляете, если бы писательская братия, те кто пишут стихи и прозу на русском языке, хотя бы для интереса покупали книги своих сотоварищей, представляете, какие были бы тиражи? Писатели были бы богатыми.

В России гонорар возникает — небольшой, но хоть какой-то гонорар, если книжка издана тиражом 3000 экземпляров. Если меньше, автору не полагается ничего; автор либо сам платит за издание, либо находит спонсора, либо книга выходит по принципу: мы тебе ничего не заплатим, но и у тебя ничего не попросим. Это самый оптимальный вариант, когда писатель пишет исключительно для собственного удовольствия и для того, чтобы нести свет просвещения в массы — обогревает своим трудом вселенную, как я обычно говорю. И возникает дивная картина, когда спрос убывает, а предложение возрастает. Такая макроэкономическая проблема, которую надо как-то решать.

Об издателях и писателях-брендоносцах

Издатели её решают за счёт переключения своих издательских и пиар-усилий по продвижению товара — а книга и писатель это тоже товар —выбирая бренды. И появилось такое выражение — писатель-брендоносец.

Сейчас ведь на каждой второй книге написано, что это лучший роман ХХ века, что Хемингуэй нервно курит в сторонке, Бродский отдыхает и т. д. А рядовой читатель в книжном магазине ведёт себя также, как в магазине бытовой техники — он реагирует на раскрученные бренды. На незнакомое имя он даже не обращает внимания. Писателей-брендоносцев немного. Вы всех их знаете по списку в 10-15, от силы 20 человек в диапазоне от Дарьи Донцовой до, предположим, Людмилы Улицкой. И, разумеется, каждый выход книги этих авторов подготавливается.

Есть такой прекрасный писатель, который в своё время был открыт журналом «Знамя» — Виктор Пелевин, самый загадочный писатель в русской литературе, писатель, которого последние 20 лет никто не видел, но который, тем не менее, связан договором с издательством ЭКСМО.

Согласно этому договору, он каждый сентябрь выпускает новый роман. Ни боже мой, ни в июле и не в ноябре. Каждый сентябрь. Заранее становится известно, что книга будет продаваться 12 сентября, предполагая, что уже 11-го числа люди будут выстраиваться в ночную очередь, писать номера чернильным карандашом, как это было в благословенные времена макулатурных серий. Разумеется, выставляется наружная реклама, реклама в метро, по радио и где угодно. Бренд. Его надо продвигать. Его надо поддерживать.

Правило таково, что книга, выходящая тиражом до 3000 экземпляров включительно не поддерживается издательством, никакой рекламы, никакого продвижения, никаких дополнительных затрат, никаких усилий. Какая-то прибыль для издателей при их выпуске набирается числом, конвейером. Большие издательства выпускают в год по несколько тысяч книг, издательства поскромнее — сотни. Так и живут. Вполне приемлемо. Издатели, но не авторы.

О литературных журналах

Как поступают в сложившейся ситуации, когда предложение очень велико, авторов очень много, а возможности ограниченны, толстые литературные журналы? Брендов мы создавать не можем, хотя многие из тех, кто стал брендом, начинали в нашем журнале. Например, первые четыре романа Пелевина у нас печатались; потом он перестал у нас печататься, ему это стало неинтересно (в своей книге Чупринин рассказывает, почему — А.М.).

Когда-то мы выстраивали литературную часть журнала по принципу соблюдения некоего соотношения между писателями знаменитыми, авторами первого ряда и молодыми, новыми писателями, чтобы классики были на фоне начинающих, а начинающие выдерживали сопоставление с классиками. Очень гордились тем, что и молодых печатаем, и что только у нас печатались Фазиль Искандер, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский и другие авторы, которых я ценю очень высоко.

С другой стороны, мы старались достичь баланса, печатая произведения высшего литературного пилотажа, где чистое искусство слова и словесности, и в том же номере что-то, что на нашем жаргоне называлось «для почитать».

Но в последние два-три года, когда наш тираж стал таким скромным, мы поняли, что издаём журнал только для тех, кому дорога литература как искусство слова, а не просто развлечение. С литературой произошло то же, что немного раньше случилось с кинематографом. Кино разделилось на «голливуд», кино для всех, и фестивальное кино, которое существует для развития кинематографа как искусства, а не как одна из форм досуговой деятельности.

Довольно заметно стало менять жизнь литературы такое новое обстоятельство, как социальные сети. С возникновением в начале 90-х годов интернета самые отчаянные и продвинутые теоретики стали говорить, что печатная книга исчезнет, что она никому не нужна, а появится новая, уже не литература, а сетература. Это оказалось глупостью. Но появление Живого Журнала, особенно Фейсбука, может быть, чего-то ещё, породило новые формы и ещё более увеличило число писателей. Поскольку каждый, кто хоть что-то написал в Фейсбуке, может рассматривать своё произведение как литературное.

О взбивании пены

Писателей-брендоносцев в литературной и окололитературной среде, как правило, недолюбливают. Ну, во-первых, какой бедный человек будет любить богатого человека? А, во-вторых, очень часто такая известность, которая может конвертироваться и в гонорары и в цены на публичные выступления, не прямо связана с качеством литературных текстов.

Евгений Александрович Евтушенко, вне всякого сомнения, великий человек. Это человек-эпоха в нашей литературе, в нашей культуре, в истории Советского Союза, не только России. Проблема заключается в том, что стихи в последние 40 лет он пишет очень плохие. Но он эпоха, он символ, он пережил всех. Связано это с тем, что он пишет последние 40 лет? Никак не связано. Господа поэты его не очень высоко ценят, а люди посмотреть на Евтушенко собираются всегда.

Если говорить о других авторах, скажем, о Людмиле Евгеньевне Улицкой или Дмитрии Львовиче Быкове, то этот успех зачастую связан не только с тем, что они пишут как поэты и прозаики, но и с их активной общественной деятельностью, с их публицистической деятельностью, с их поступками, чем они привлекают к себе всяческое внимание, прежде всего, медийное.

Недавно вышла книга критика Галины Юзефович «Необыкновенные приключения рыбы-лоцмана». Она очень активна на портале Meduza, который дислоцирован в Риге. Самый модный сейчас, наверное, критик нового поколения. Её книга — совсем другой тип критики, которым я занимался, но не в этом дело. Была презентация, и кто-то её спросил, что нужно сделать, чтобы вы обратили «на меня» внимание, «вот у меня вышла книга, могу я рассчитывать, что вы её прочтёте и о ней напишите?». «Нет, — ответила Юзефович, — это исключено. Можете мне её не давать. Я её не буду читать ни при каких обстоятельствах, потому что я не знаю, кто вы. Вы сначала сделайте так, чтобы я вас узнала, чтобы вас нельзя было не прочесть».

Её, разумеется, спрашивают, что нужно сделать, чтобы она заметила и захотела прочесть? А она отвечает: «У меня есть рабочий термин — взбивать пену. Взбивайте пену вокруг себя, создавайте информационные поводы, совершайте какие-то поступки, о которых захотят рассказать по телевизору. Делайте акции, которые в интернете соберут кучу лайков или вызовут кучу протестов». И это говорится совершенно безотносительно к типу политической позиции, бытового поведения и т. д. Пену взбивайте! Привлекайте к себе внимание всяко, любым способом.

Из самых молодых по возрасту и по времени появления писателей-брендоносцев — Захар Прилепин. Его нельзя не знать хотя бы ввиду его активной публицистической деятельности. Как поступает Захар Прилепин? Он выпускает роман «Обитель», роман о сталинском лагере, о Соловках ранней поры, совершенно однозначный, понятный, обличающий тоталитаризм и репрессии. Роман вызывает волну положительных откликов со стороны самых разных критиков и литераторов и не только литераторов. Это действительно большой, качественный роман, вопроса нет.

Проходит время, волна улеглась. Захар Прилепин помещает в интернете «Письмо товарищу Сталину», в котором приносит извинения «товарищу Сталину» за обличения со стороны либеральных интеллигенции, а ведь «вы создали великое государство», «победили в войне» и т. д. Тут же как «ярость благородная» вскипает новая волна и со стороны протестов, и со стороны сочувствия. Взбивайте пену, господа!

О Вере Полозковой

Вплоть до 90-х годов было чёткое правило в русской словесной культуре — писатель приобретал свою известность публикациями в толстом литературном журнале. Это было непременным условием. Без этого книги выходили и куда-то пропадали, а можно было проснуться знаменитым, напечатав удачный рассказ или стихотворную подборку в журнале.

В 90-е годы стали постепенно появляться писатели, чья известность никак не связана с толстыми литературными журналами. Классический пример — Владимир Сорокин, который единственный раз напечатался в журнале, да и то в «Искусстве кино», и тем не менее стал писателем-брендоносцем. И появились даже поэты — Вера Полозкова первая из них, которые обязаны своим успехом исключительно интернету.

Стихи Полозковой появились в интернете, были поддержаны очень удачно теми, кто ведёт крупные информационные порталы. Потом, Полозкова универсальна. Начнём с того, что она очень красивая женщина, что очень немаловажно для поэтессы, да ещё и поёт — такая мультимедийная персона. В толстых журналах она никогда не печаталась. Желания опубликовать её стихи в «Знамени» у меня никогда не возникало. Мне кажется, что эти стихи недостаточно кондиционны по принятым у нас стандартам. Тем не менее, две-три статьи, в которых была попытка разобраться в этом феномене, мы опубликовали. Это интересное явление.

О Сергее Шаргунове

Мне не привычно такое положение литературы, когда она идёт в ряду каких-то других досуговых занятий, других развлечений. Я привык к тому, что Россия — это литературоцентричная страна. Когда в 1989 году собирался первый съезд народных депутатов (помните это гениальное шоу, за которым все следили, бросая работу, и вечером друг другу пересказывали, кто что кому сказал по телевизору?) среди народных депутатов было более 60 человек членов Союза писателей. Самых разных, от академика Вячеслава Всеволодовича Иванова, великого библеиста, до Фазиля Искандера, того же Евтушенко, Сергея Сергеевича Аверинцева, специалиста по античности, Виктора Астафьева, Валентина Распутина. Несколько недель назад прошли выборы в Госдуму РФ.

Теперь среди народных избранников только один писатель. Мне приятно сказать, что он у вас был, перед вами выступал. Это молодой писатель Сергей Шаргунов, который баллотировался по списку Коммунистической партии. Остальные не прошли.

О борьбе идей в литературе

Есть фраза, авторство которой приписывалась многим, поэтому будем считать её анонимной: в России всегда плохо работали церковь, суд и школа, поэтому русская литература вынуждена была исполнять обязанности церкви, суда и школы — исповедовать, причащать, проповедовать, судить, вершить нравственный суд и учить, просвещать.

В известной степени это так, хотя как всякая эффектная фраза она страдает преувеличением. Но безусловно, поэт в России всегда был больше, чем поэтом. Он был судьёй, учителем, вождём, кем угодно. Так это шло через XIX век, что и породило великую русскую литературу, такую литературу, какой нет ни у кого в других странах. Ни в англоязычном мире, ни во франкоязычном мире литература не играла этой роли.

Были писатели великие, были гениальные, спору нет, но той роли, которую играли в обществе Толстой и Достоевский как учителя, судьи и проповедники, не играл никто. Эта традиция была передана ХХ веку. Очень остро это вспыхнуло в годы советской власти, в годы перестройки, когда столкнулись, условно говоря, коммуно-патриоты, с одной стороны, и либералы разного окраса, с другой. Отчаянные были бои, из-за чего развалился Союз писателей.

На второй день после падения ГКЧП писатели собрались, чтобы разойтись навсегда. Возникла ситуация апартеида — вынужденного совместного, но раздельного проживания, как в Южной Африке. В известной степени это сохранилось до нынешней поры, потому что существуют разные издательства, разные журналы, разные литературные премии. Можно быть уверенным, что какую-то премию не получит писатель такой-то ввиду таких-то его взглядов.

Бывают, конечно, объединяющие фигуры, фигуры движущиеся, меняющиеся. И происходит это по политическим причинам, подогретым событиями, связанными с последними выборами президента России и со всем, что последовало за избранием Путина. Большая часть писателей не участвует в таком политически однозначном самоопределении. Более того, дистанцирование от злобы дня характеризует самых крупных из современных писателей. Воюют всё-таки те, кто помельче, хотя есть, конечно, исключения.

Коммерциализация литературы, преобразование литературного пространства в пространство рыночное, к моему глубокому сожалению, почти погасила собственно литературную борьбу, борьбу поэтик, борьбу разных стилей. Скажем, безвременно умер русский постмодернизм. Он не успел подняться. В пору серебряного века литературные группировки спорили о словах, о том, как писать, а не о политических идеях.

Есть ведь куча внутренних, творческих проблем. Сейчас собственно литературная, эстетическая борьба абсолютно пригашена. Все живут по принципу: сам живи и жить давай другим. Ведь Бунин хотел бы уничтожить Есенина и Маяковского. Ему же жилось плохо от того, что «эти люди» живут на белом свете. Он их не переносил, а они, разумеется, отвечали ему полной взаимностью. Это литературная борьба. Это нормально. Это нужно для литературы. А вот «война алой и белой розы» далеко не так обязательна.

О цензуре

Я работаю в журнале «Знамя» с 1989 года, а до этого 13 лет работал обозревателем «Литературной газеты». Работая в «Знамени» я с цензурой столкнулся дважды. Первый раз, когда военное подразделение Главлита не разрешило нам опубликовать очерк писателя Черкашина о капитан-лейтенанте Саблине, поднявшем восстание на большом противолодочном корабле «Сторожевой». Я ездил в ЦК КПСС по этому поводу, где мне сказали: «Сергей Иванович, неужели вы не понимаете, что это можно будет напечатать не раньше, чем лет через 20». Через месяц после того, как мне это было сказано завотделом пропаганды ЦК КПСС, очерк Черкашина опубликовала газета «Комсомольская правда». То есть, всё посыпалось.

Вскоре цензурное ведомство было переведено на хозрасчёт, а нам было предложено обращаться туда на коммерческой основе (расценки прилагались), когда мы сами посчитаем необходимым. Вот так бесславно кончилась страшная советская цензура. Летом 1990 года был принят Закон о печати и других средствах массовой информации, первая статья которого гласит: «Печать в Российской Федерации свободна», а вторая: «Цензура запрещена».

Цензура в Российской Федерации действительно запрещена. Это правда. Мне как редактору ни разу никто не позвонил ни из Кремля, ни откуда-то ещё и не предписал, что печатать, а чего не печатать. Печатайте что хотите. Это, разумеется, в высшей степени позитивно. Это счастье. И я не слышал ни об одном случае, чтобы какому-то другому изданию запретили что-то печатать.

Знаю несколько случаев, когда книжные магазины отказывались торговать какой-то книгой, которая, по их мнению, нарушала какие-то нормы морали и правила. Но это снисходительное, мягкое, либеральное отношение российской власти к печатной продукции объясняется тем, что печатная продукция не является тем, что власть может напугать. Она не влияет на выборы, на широкое общественное мнение, поэтому федеральные телевизионные каналы под контролем; печать — свободна.

О журнале «Знамя» и двугривенном

Если я говорю, что толстые литературные журналы сейчас играют роль экспертных бюро, которые ставят некий незримый знак качества на те тексты, которые мы принимаем к публикации, это не значит, что то, что мы напечатали, вам непременно понравится. Вам это может не понравиться. Мы ручаемся за другое: за то, что напечатанное у нас является литературой. На это мы кладём свою репутацию, свой опыт. А нравится всем двугривенный.

В нашем журнале исключены произведения ультранационалистического характера, ставящие одни народы выше других. Это не пройдёт никогда, как бы талантливо это ни было изложено. По этой причине у нас не печатается Эдуард Лимонов, который время от времени позволяет себе что-нибудь такое ультрареволюционное, ультрабольшевистское или националистическое.

Мы законопослушны. Поэтому, когда власти принимают законы, пусть даже, на мой взгляд, дурацкие, мы их выполняем. Например пару лет назад приняли абсолютно дурацкий закон, запретивший публичное, в частности, печатное, использование четырёх слов русского языка и производных. Мы их и не печатаем. В телевизоре в этом случае пи-пи делают. Мы выкручиваемся по другому.

Сейчас мы стараемся печатать литературу артхаусного типа, литературу для литературы, но в целом — прозу достаточно высокого, на наш взгляд, профессионального качества. Критерием служит наш вкус и наше понимание прекрасного. Вас не устраивает? Идите в другую редакцию. Мир широк.

О себе

Если о ком-то было сказано, что «вошёл гражданин с лицом, измученным нарзаном», то обо мне можно сказать, что я измучен чтением. К сожалению, чтение для меня это не только удовольствие и даже в подавляющем большинстве случаев не удовольствие — работа. Я этим занимаюсь почти 50 лет.

Моя первая публикация как литературного критика вышла в 1967 году. В следующем году — юбилей. Став главным редактором журнала, я практически закончил свою деятельность литературного критика ввиду отсутствия свободы высказывания. Я не могу хвалить произведения, которые напечатаны в моём журнале, я не могу ругать произведения, напечатанные в моём журнале. Будет неправильно, ели я буду хвалить произведения, напечатанные в другом журнале, и будет некорректно, если я буду ругать произведения, напечатанные в другом журнале. Я стеснён в высказывании.

Чтение моё в значительной степени вынужденное. Тираж журнала упал радикально, но количество рукописей не сократилось. Их тьмы, и тьмы, и тьмы. Разумеется я читаю не всё, а то, что уже прочли мои коллеги и сотрудники и что они мне рекомендуют. И даже это далеко не всегда питательное чтение.

Кроме того, я являюсь членом разнообразных жюри литературных премий. Мне не приходится, конечно, читать всё, это делают специальные читчики, которые отбирают лучшее, формируя лонг лист, который уже и поступает на рассмотрение членов жюри, мне в том числе. Это значит, что каждый год, в декабре-январе, я читаю 12 романов, написанных писателями, живущими за пределами России, 12-14 сборников повестей и рассказов и около 15 стихотворных книг или подборок. Тоже не забалуешь. Я не жалуюсь. Я больше ничего другого делать не умею, да и не хочу.

О литературе

Картина литературной реальности радикально изменилась. В годы моей молодости было понятие единого чтения. Страна читала примерно одно и тоже. Выходил новый роман Распутина или Аксёнова, его читали все. Тогда говорили, что критерии оценки текстов у нас одни, что литература у нас одна, а всё другое — это не литература.

Сейчас ситуация изменилась. Литература сегментировалось, фрагментировалась и разделилась по разным потокам. Сейчас никто никому ничего не должен. Не могу представить себе книгу, которую читали бы все. Не представляю, кто бы мог её написать? Кто тот высший литературный авторитет, которого нельзя не прочесть? Солженицына на помойку выносят.

О Викторе Пелевине

Иногда появляются ослепительно талантливые молодые люди, потом они исчезают. Кто-то остаётся. Как было с Пелевиным? Когда я был ещё заместителем главного редактора, мне сотрудница принесла рукопись неизвестного автора и сказала: «Вот этого мы точно не напечатаем, но я знаю, Сергей Иваныч, у вас есть слабость, вы читаете фантастику».

Действительно, для отдыха люди читают либо фантастику, либо детективы. Я детективы не люблю, мне скучно. Я читаю фантастику на сон грядущий или на пляже, чтобы расслабиться. Я прочёл, мне очень понравилось. Понёс главному редактору — Григорию Яковлевичу Бакланову. «Ну, как это можно печатать? Это же никакого отношения к литературе не имеет», — сказал он мне. «Вот уж нет, — сказал я. — Имеет и очень».

У нас с ним была тогда такая договорённость (мы с ним замечательно работали) — если он очень настаивал, а я против, мы печатали, и если я очень настаивал, а он против, мы тоже печатали. Это была первая повесть Пелевина «Омон Ра», с которой собственно началась его позднейшая слава. До этого он был никто. Он напечатал несколько рассказов в журналах «Знание сила» и «Химия и жизнь», которые печатали фантастику. А теперь стал одним из самых известных русских писателей. Действительно талантливый, яркий писатель, хотя, признаюсь, чем дальше он пишет, тем менее мне это интересно. Последние романы я, грешным делом, уже и не читал.

О мате

Проблема табуированной лексики может рассматриваться в двух плоскостях. В плане поведения человек абсолютно свободен, и это проблема его свободного выбора — использовать такого рода лексику или не использовать.

Так исторически сложилось, что я этих слов не употребляю ни устно, ни печатно. Это мой выбор. Но я знаю людей разного пола и возраста, которые в устной своей речи этими словами свободно обращаются и иногда в письменной речи. Более того, есть литературные произведения, которые строятся на этом, порой очень удачно. Скажем, абсолютно невозможен без табуированной лексики роман «Это я — Эдичка» Лимонова. Вынь оттуда табуированную лексику, роман рухнет.

Есть такой писатель Юз Алешковский, автор великой песни «Товарищ Сталин, вы большой учёный» и замечательной повести «Николай Николаевич», которая вся построена на русском мате. Её нельзя изложить по другому. Ты это либо читаешь, либо откладываешь. Это твой выбор. Ты ведь можешь и не читать.

С другой стороны, в публичном пространстве, я глубоко в этом убеждён, на телевидении, на театральной сцене, на эстрадных подмостках, в школе, в высшей школе, эти слова должны быть категорически запрещены. Без обсуждения. Пусть пи-пи делают. Мы, те, кто успел прочесть эти слова на заборе и у Эдуарда Лимонова, мы догадаемся, о чём идёт речь. И пусть мы останемся с этими нашими догадками.

О великом романе

Мне кажется, что большая книга часто повергает человека в некоторое оцепенение. Сколько вечеров надо потратить на чтение книги в 800 страниц, причём с не вполне ясным результатом? Есть ли у меня эти свободные вечера? С другой стороны, есть ли возможность сейчас панорамного, целостного, всеохватного взгляда на мир, какая была у Толстого? Я не убеждён. Мир так дробен, такая чересполосица в нём образовалась, что целостный, всеохватный взгляд ещё больший труд и проблема.

Сейчас много говорят о клиповом мышлении. У многих из нас оно такое. И о себе я могу так сказать как об авторе. Я начинал со статей. Была такая традиция больших мудрых статей. У меня как у автора и как у редактора возникло впечатление, что они звучат несовременно, что короткое, но ёмкое, эффектное высказывание лучше воспринимается, понимается и вызывает какой-то отклик. Кстати, из таких коротких высказываний, которые накопились за время моего общения с друзьями по Фейсбуку сложилась книжка — «Вот жизнь моя. Фейсбучный роман».

Какое-то время мне даже казалось, что моя и моих коллег работа в Фейсбуке — это какое-то новое явление. Во-первых, короткое высказывание очень удобно. Во-вторых, ты сразу получаешь читателей. Вот, скажем, очень удачно ведёт свою страничку в Фейсбуке Татьяна Толстая, прекрасная писательница, пишущая, к сожалению, не так много. Тиражи её книжек не превышают цифру в 30 000 экземпляров, но у неё 150 тысяч подписчиков в Фейсбуке. Почувствуйте разницу.

И так мне казалось, что это какое-то новое явление в литературе, пока я не вспомнил одного из своих самых любимых писателей — Василия Васильевича Розанова. (Горячо рекомендую тем, кто не читал). Короткие безответственные высказывания обо всём. Вот высказывания Льва Николаевича Толстого, они ответственны. Он правду жизни говорит, высшую правду. Василий Васильевич болтает, поэтому сегодня он может сказать так, а завтра по другому. И сейчас я думаю, что традиция Льва Николаевича Толстого с большим панорамным, широкозахватным романом в тысячу страниц бьётся насмерть с традицией Розанова. К моему глубокому счастью, романы, в том числе хорошие, продолжают писать.

О Нобелевской премии

Когда в прошлом году нобелевским лауреатом стала Светлана Алексеевич, все (и я в том числе) сказали: «Оппааа!». Потому что это не совсем литература. По крайней мере, в традиционном представлении. Когда премию этого года получил Боб Дилан, уже «оппааа» никто не сказал, потому что стало понятно, что это «тенденция, однако».

Я испытываю некоторое удовольствие. Даже написал в Фейсбуке: «Целый день получаю поздравления в связи с присуждением Нобелевской премии Бобу Дилану», потому что ровно полтора года тому назад я как координатор национальной премии «Поэт» присудил премию Юлию Киму, который точно такой же гитарист и куплетист, как Боб Дилан.

Тогда это вызвало скандал в российском литературном сообществе. Два глубоко уважаемых мною поэта и члена жюри этой премии, Александр Семёнович Кушнер и Евгений Борисович Рейн, в знак протеста вышли из жюри. Потому что премию дали куплетисту и балалаешнику, как сказал Александр Семёнович. Боб Дилан ничем не больший (и не меньший) балалаечник, чем Юлий Черсанович Ким.

Вот я и говорю: тенденция, однако. Шведская академия пробует расширить границы того, что называется литературой, включая в неё и то, что ещё в позапрошлом и прошлом году литературой не считалось, поскольку работы Светланы Алексеевич — это в первую очередь журналистика и публицистика. Квалифицированная, качественная работа — у меня нет к ней никаких претензий, но назвать это изящной словесностью как-то рискованно. И Боб Дилан делает не совсем то, что делал Байрон или Блок. Немножко не то.

О языке

Отнесение того или иного писателя к той или иной культуре определяется языком, на котором тот пишет. Если мы смотрим на национальность и место проживания писателя, то сразу вступаем на почву политических оценок и дискриминации. Язык определяет. На каком языке вы думаете? И всё.

Источник: baltnews.lv

Как стать редактором книг или сайтов – советы для умеющих писать

Работать с текстами, доводить их до совершенства, участвовать в создании литературных произведений – дело, достойное восхищения. Если вы любите русский язык, обладаете литературным чутьем и мечтаете стать редактором – советы knigastudio.ru помогут вам достигнуть заветной цели.

 

Что делает редактор

Сделать из книги «конфетку», причесав и облагородив литературное произведение – вот в чем заключаются обязанности редактора. Для этого недостаточно просто исправить в тексте все пунктуационные, орфографические и даже фактические ошибки. Хороший редактор книг – это писатель, виртуозно владеющий словом, в его задачи входит также исправление лексических, логических и стилистических недочетов в произведении. При этом он должен обходиться с тестом максимально бережно и учитывать мнение автора.

Редакторы бывают разные, не обязательно работающие в издательстве печатных книг. Они также работают со СМИ, где круг обязанностей может быть несколько уже, а еще – с агентствами наподобие нашего. Редактор аудиокниги (если она еще нигде не напечатана) должен обладать всеми умениями и знаниями редактора издательства.

Единственное его отличие от редактора бумажных книг – нет нужды работать с художниками — оформителями. Потому что изобразительные средства книги в формате аудио – это голос и талант диктора.

Какие качества необходимы редактору

Кроме идеальной грамотности, вы должны обладать следующими качествами:

  1. Эрудированность. 
    В задачи редактора входит проверка точности фактов, поэтому необходимо иметь высокую эрудицию и уметь быстро находить источники, по которым можно проверить ту или иную информацию.
  2. Внимательность и ответственность. 
    Выработать в себе эти свойства характера удается далеко не всем, у хорошего редактора они – врожденные. Хотя сегодня существуют десятки онлайн-сервисов, помогающих проверить любой текст по множеству параметров, человеческий фактор никто не отменял. Если скрупулезность и дотошность – это не про вас, лучше отказаться от работы редактором.
  3. Коммуникационные навыки. 
    В процессе работы редактор плотно общается с автором, а писатели – люди чувствительные, с ними бывает непросто найти общий язык. Уметь отстаивать свою точку зрения мягко, но настойчиво и аргументированно – для редактора бесценно.
  4. Любовь к чтению.
    Много читающие люди имеют литературное чутье, богаты словарный запас и хорошо разбираются в синтаксисе, пунктуации и грамматике. Читать лучше классику и специальную литературу – дешевые бульварные романы могут дать обратный эффект.
  5. Умение писать.
    Лучшие редакторы вырастают из бывших (или действующих) писателей. Даже если вы не планируете писать книги, практикуйтесь в литературном творчестве хотя бы в социальных сетях. Например, ведите редакторский блог, рассказывая о книгах, с которыми работаете (естественно, с позволения автора и издателя). Это поможет вам отточить писательское мастерство и улучшить свое портфолио.

Где учат на редактора

Стать редактором в наше время можно даже без специального образования – например, найдя удаленную работу по редактированию сайтов. Однако, в серьезную организацию с хорошей зарплатой без спецобразования вас не возьмут.

Если вы решили построить карьеру в данном направлении, желательно получить диплом об окончании одного из следующих факультетов вуза:

  • Редакторское дело;
  • Издательское дело;
  • Литературное творчество;
  • Филология;
  • Журналистика;
  • Лингвистика;
  • Медиакоммуникации.

Такое образование открывает перспективы и для тех, кто мечтает трудиться в известном издательстве, и для тех, кого привлекает работа редактора удаленно.

Как и где получить работу редактора

Если у вас хорошее профильное резюме и соответствующий диплом, мониторьте вакансии редактора книжных издательств, литературных журналов, печатных и электронных СМИ. Если редакторского опыта, подтвержденного трудовой книжкой, у вас пока нет, попробуйте начать с должности журналиста, корреспондента или корректора. Как правило, в периодических СМИ редакторы «вырастают» из них. Также, вы можете предлагать свои услуги молодым издательствам или начинающим писателям.

Чтобы влиться в «круги посвященных», полезно предпринять следующие шаги:

  • Поработать с писателями в качестве помощника за небольшую плату. Людей, пишущих тексты за других, называют «литературными неграми» – звучит не очень вдохновляюще, зато поможет набить руку в писательском мастерстве, получая за это реальные гонорары.
  • Посещать конференции, встречи, слеты профессиональных редакторов, заводить полезные знакомства, наводить мосты.
  • Стать участником групп литредов в соцсетях – следить за веяниями рынка, быть в курсе книжных новинок, активно общаться, если вам есть, что сказать.
  • Вести аналитический литературный блог с обсуждением книжных новинок.
  • Заявляться на медиа-встречи в качестве приглашенного эксперта – если вам удастся стать популярным блогером, на вас обратят внимание, и путь в редакторскую тусовку будет открыт.

Работать редактором можно как в штате организации, так и в качестве фрилансера – в первом случае вам откроются перспективы для построения профессиональной карьеры, во втором – вы получите возможность работать из дома и свободно выстраивать свой трудовой график. Удачи!

Интервью с главным редактором литературного журнала «Аврора» — Кира Грозная

«Аврора» — литературный журнал с большой историей, который вопреки тяжелым для литературной периодики временам продолжает регулярно выходить в свет. О ближайших планах редакции, а также о роли толстых журналов, мы побеседовали с главным редактором «Авроры» Кирой Грозной.

Кира, расскажите, пожалуйста, о нынешней деятельности журнала? На что вы сейчас ориентируетесь?  Какие направления считаете перспективными?

– Мы, конечно же, ориентируемся на хорошую, качественную литературу. В планах у нас – сохранение журнала, мы хотим, чтобы он был читаемым, чтобы расширилась аудитория и сеть распространения. Сейчас «Аврора» распространяется через книжные магазины «Буквоед» и «Первая полоса», но поскольку тираж у журнала небольшой и составляет 1000 экземпляров (не все из которых попадают в магазин), о больших продажах говорить не приходится. Поэтому мы хотели бы в ближайшее время провести кампанию по раскрутке журнала.

В доперестроечные времена толстые литературные журналы читала вся интеллектуальная элита страны. Кто сегодня помимо авторов, мечтающих издать книгу  или опубликоваться,  составляет читательскую аудиторию «Авроры»?

– Во-первых, нужно сказать о наших постоянных читателях: «Аврору» любят и читают люди, которые читали ее в молодости, поскольку в 1969 году журнал замышлялся как молодёжный. Соответственно, сейчас им по шестьдесят-семьдесят лет, это наши подписчики по всей стране. На западе тоже есть подписчики «Авроры», их немного.

Во-вторых, молодежь тоже нас читает. Конечно, многое зависит от распространения, его масштабов. Сейчас мы добиваемся, чтобы электронная версия каждого выпуска «Авроры» размещалась в «Журнальном зале» (это такой сайт, или скорее клуб, где в наши дни обитают  почти все толстые журналы), поэтому читательская аудитория может увеличиться.

Знак качества

Литературные журналы испокон веку были проводником известности для начинающих писателей. Сегодня влияние толстых журналов на литературный процесс сократилось, однако авторы по-прежнему хотят в них публиковаться? Почему? Это дань традиции?

– Это больше, чем просто традиция. Только в толстых журналах сохранился единственный достойный отборочный критерий – профессиональная редакция. Публикация в толстом литературно-художественном журнале – знак качества, признание литературных способностей автора. Это честь. Для меня публикация в «Звезде» стала подлинным счастьем. На радостях я даже забыла о гонораре, так и не получила его – редактор «Звезды» мне напомнил через год. Что, кстати, отличает наше поколение от предыдущего, которое без гонорара просто не привыкло публиковаться. Не потому что они жадные, а потому что, по их мнению, это неправильно. Нынешнее поколение авторов  привыкло к другому: всем известно, что сейчас за деньги можно издать книгу любого качества, в том числе очень сомнительного. Но есть журналы, в которые тексты этих людей ни за какие деньги не попадут.

Главный редактор литературного журнала «Аврора» Кира Грозная: «Публикация в толстом журнале – это знак качества» 

Скверный самотек

По сравнению с доперестроечными временами число входящих рукописей сократилось или увеличилось?

– Самотека, то есть рукописей, пришедших в редакцию по инициативе авторов, очень много, но приличных произведений там фактически нет или их на удивление мало. Редактору сложно из этого потока выудить действительно талантливый текст. В основном самотек представляют авторы, имевшие опыт публикации на литературных порталах и получившие на свои сомнительные тексты сотню хвалебных отзывов. Такие авторы и присылают вещи соответствующего качества – небрежно сделанные, написанные кондовым языком… Да, действительно, велика вероятность, что среди них мы пропустим какую-нибудь жемчужину, и, безусловно, есть авторы, которых мы недооценили, или которым не смогли уделить внимание. Но иногда это происходит – из-за огромной занятости немногочисленных сотрудников редакции, которые попросту не в состоянии просмотреть все присланные рукописи.

Как тогда можно стать автором журнала «Аврора»?

– Конечно, легче попасть в число авторов тем, за кого поручились знакомые, известные в литературных кругах люди. И мы просили бы молодых авторов не обижаться на нас за это, поскольку обидеть мы никого не хотим, просто нужно понять, что самостоятельно отыскивать талантливых авторов довольно проблематично, особенно когда на нас лежит не только ведение литературной части, а еще техническое обеспечение работы журнала, решение хозяйственных и финансовых задач, оформление документации на получение грантов, от которых зависит наше существование. Мы вообще всеми силами стараемся выжить и надеемся, что это удастся сделать.

Сделаем из журнала «Юность» русский «Нью-Йоркер»

В минувшие выходные в литературном мире произошло потрясающее событие. Писатель и депутат Сергей Шаргунов стал редактором журнала «Юность» ( если даже вы не читали журнал, то его обложку — знаменитую девушку с волосами из веток, символ юности — конечно, помните).

«Сегодня 4 мая 2019 года я стал главным редактором этого журнала — с легендарным именем и не менее легендарной эмблемой. Спасибо редакции, предложившей такое дело и утвердившей меня единогласно», — написал Шаргунов в соцсетях и вызвал бурю в литсообществе.

Знаменитая эмблема журнала "Юность". Фото: vk.com/zhurnaliunost

Знаменитая эмблема журнала «Юность». Фото: vk.com/zhurnaliunost

Назначение известного человека на пост главы «Юности» — явление, идущее вразрез с общепринятой тенденцией. Сколько раз редакторы толстых журналов твердили миру, что институт «толстяков» не финансируется, издания фактически медленно угасают. «Комсомолка» уже писала, что в этом году почили в бозе журналы «Арион» и «Октябрь», под вопросом остается существование «Вопросов литературы», ведущих неравную борьбу с жильцами дома Нирнзее, предпочитающими видеть на площадях, занимаемых редакцией, кафе или склады.

Жалкое существование влачила и «Юность». Когда-то журнал (наряду с «Алым парусом» «Комсомолки») формировал новое поколение читателей. Однако золотые дни, когда тираж превышал три миллиона экземпляров — миновали тридцать лет назад. Главный редактор (теперь уже бывший) Валерий Дударев не раз жаловался на нехватку финансирования, на маленькие тиражи, и кроме того — на покушение известного бренда на эмблему «Юности» — линогравюру литовского художника-графика Стасиса Красаускаса «Юность».

В последние несколько месяцев финансовое положение «Юности» было совсем аховым, по данным «КП», сотрудникам журнала не платили заработную плату.

Приход Шаргунова на пост главы «Юности» многие литераторы восприняли с надеждой на то, что власти, наконец, обратят внимание на проблему легендарных изданий и процесс их умирания будет приостановлен.

Мы поговорили с Сергеем Шаргуновым о его новом назначении.

— Сергей, зачем вам взваливать на себя эту ношу? Не одна я не понимаю, ради вы согласились на эту работу. Не слишком это почетно и благодарно. Журналы в плохом состоянии, руководство требует времени, требует сидения на одном месте и — следовательно — отказа от более интересных проектов.

— Надеюсь помочь легендарному журналу, а значит, и сделать что-то небесполезное для русской литературы. Если удастся выпустить к читателю и в литературную жизнь хотя бы нескольких новых интересных писателей — получается, всё не напрасно.

Для меня честь — предложение редакции прийти работать в журнал. Это была инициатива самой «Юности». Приятно и то, что меня поддержали единогласно.

— В посте вы написали о том, что знали о своем назначении заранее, из сна. С вами часто происходят необъяснимые явления?

— Сон действительно случился после того как я написал книгу про Катаева. Редакция «Юности», коридор, рассвет, полумрак, и мы под потолком с ним встретились, он пожал мне руку. Сны бывают разные, яркие, удивительные, которые хочется записывать.

А необъяснимые явления происходили у родителей. Они крестились в один день в свои 25, а папа мой, как вы знаете, стал священником.

— При каких обстоятельствах вы в первый раз познакомились с журналом «Юность»?

— В детстве. В семье его выписывали.

— А когда в последний раз держали в руках?

— Читал несколько месяцев назад в Казани, куда приезжал в арт-резиденцию к писателю Ильдару Абузярову, который часто публикуется в журнале. Низкий поклон всем, кто в условиях жуткого недофинансирования, тянет журнал все эти годы. Валерий Дударев, возглавлявший «Юность» долгие годы, — очень хороший поэт и человек. Я рад, что он продолжает свой труд в журнале. Проблема в том, что жизнь журнала нелёгкая… А это целый ворох проблем. Распространение, гонорары, зарплаты, возможность привлекать сильных авторов, открывать имена…

— В чем видите свою задачу на ближайшее время?

— Задача, чтоб журнал (в его регулярном выходе возникла некоторая пауза) выходил бы дальше. На днях провожу редколлегию, обсуждаем новый номер, готовим следующий. На меня уже обрушился поток новых текстов, будем читать, разбираться, обсуждать, стараться печатать самое талантливое. И чтоб сайт обновлялся. И чтоб журнал поступал в библиотеки и вузы. И никаких потрясений.

— Будет ли расширяться или сокращаться штат?

— Я бы хотел найти для «Юности» достойное финансирование, и тогда она может стать ведущим литературным журналом. Русским «Нью-Йоркером». Сейчас я в процессе разнообразных переговоров. Хочется, чтоб журнал был оригинальным, непохожим на другие, и собирал всё самое живое и прекрасное. Удастся выбить деньги — появятся и гонорары, и штат расширится.

— С незапамятных времен в «Юности» существует литературный персонаж Галка Галкина, которая отвечала на вопросы читателей. Раньше она изрекала мемы вроде: «Дорогой друг! Если нельзя, но очень хочется, то — можно». А сейчас ее деятельность стала более унылой и складывается ощущение, что и письма Гакина сама себе строчит. Не планируете ли Галку на пенсию?

— Галка Галкина бессмертна.

— А что по поводу цветных вкладок? Раньше на них публиковали актуальных художников, сейчас — непонятно что. Думали ли вы о судьбе этих вкладок?

— Думал и думаю. Ещё Катаев очень много внимания уделял внешности журнала, его оформлению. Считаю, что в журнале обязательно должны быть иллюстрации, подобранные со вкусом. И вообще, уровень и литературы, и полиграфии нужен такой, чтобы журнал дарили друг другу спустя любое время.

— Сергей, а все-таки, как совмещать работу депутата с работой редактора? Будете ли вы присутствовать в редакции или ограничитесь виртуальным руководством?

— Госдума рядом, идти пятнадцать минут. Собираюсь бывать часто. Но важно не просто сидеть сиднем в ежемесячном издании, а заниматься им увлечённо и влюблённо. А с читателями и будущими авторами надо встречаться не только в Москве, но и по всей России — устраивать чтения, дискуссии, обсуждения…

Сейчас для меня первый этап редакторства — чтоб зарплаты платились и журнал выходил вовремя, и влияние «Юности» росло, и интерес к ней повышался, и круг авторов расширялся.

Следующий этап — стать мегакрутыми. Будем изо всех сил к этому стремиться.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Жилисто и тряско: Умерший редактор назначил себе преемника через вещий сон

4 мая 2019 года стало известно, что известный писатель Сергей Шаргунов стал главным редактором литературного журнала «Юность». О новом назначении Шаргунов написал у себя в фейсбуке, но сами по себе обстоятельства назначения были очень необычны. Как известно, литературный журнал был основан писателем Валентином Катаевым, над биографией которого Шаргунов трудился несколько лет (недавно книга вышла в издательстве «Молодая гвардия») (подробности)

Интервью с редакторками нового литературного журнала «Незнание»

Летом в России появился новый литературный журнал «Незнание». Сейчас готовится к выпуску первый номер, в который войдут тексты, объединенные темой громкости. Егор Михайлов поговорил с редакторками «Незнания» о том, как создается журнал, чего от него ждать и чем «тонкий литературный журнал» отличается от толстых.

Саня Гусева

Писательница, литературный обозреватель, соредакторка журнала

Лиза Каменская

Писательница, соредакторка журнала

Арина Бойко

Писательница, преподавательница и соредакторка журнала

Саня: Лично для меня «Незнание» — это про эксперимент. Нас трое, у нас нет никакого опыта, мы двигаемся по наитию, вслепую, мы пока сами не понимаем, каким будет первый номер. Мне нравится, что у нас нет каких‑то канонов или конкретных критериев, — это все процесс, непредсказуемый литературный процесс. Собственно, это и отражает всю нашу концепцию: мы реально не знаем, какой текст должен попасть в номер, какой текст хороший, какой текст плохой. Мне кажется, это дает нам свободу.

— А какие‑то ограничения есть? Вы просто собрались и сказали «А давайте-ка сделаем какой‑нибудь журнал» — или есть все же какие‑то рамки, от которых вы отталкиваетесь?

Лиза: Мне кажется, что у нас есть рамки, — это наш вкус. Я, например, почти не читаю фантастику, я в ней не разбираюсь. Насколько я знаю, Арина с Сашей — тоже не очень, это естественное ограничение. Мы на сайте специально оставили примеры текстов, которые считаем интересными и условно хорошими. Наша надежда — что туда зайдут люди, посмотрят на эти тексты, и, соответственно у нас случится или не случится какой‑то мэтч. «Вот этим девушкам нравится то же, что и мне, возможно, исходя из наших общих вкусов, у меня могло родиться произведение, которое им может понравиться».

Мне кажется, это нормально, литературный журнал не должен претендовать на объективность.

Мы не пытаемся сказать, что создали журнал, который будет отражать весь современный литературный процесс, это просто невозможно. Мы пытаемся охватить какую‑то малую часть, которая нам лично интересна. Важно, чтобы мы горели этими текстами, были готовы их защищать и отстаивать.

Саня: И, опять же, это не значит, что, если нам присылают условно традиционную прозу, в которой нет эксперимента, мы ее сразу же отметаем и не рассматриваем. Если в условно классическом тексте присутствует магия, у автора есть какая‑то интонация, и это как‑то коррелирует с нашей темой, то у этого текста есть все шансы быть опубликованным. Качество текста все-таки играет большую роль.

Арина: Это правда такой микс из наших вкусов, из того, что происходит вокруг, из того, что мы сами читаем и любим. Я, наверное, отталкивалась еще от какой‑то внутренней потребности в том, что мне самой не хватает мест, где я могу опубликовать свои тексты. Такой личной писательской потребности быть на виду. Если у меня есть потребность публиковаться где‑то, то, возможно, она есть еще у сотни людей.

— Вы сами признаете, что вам очень подходит название, — а есть за появлением слова «незнание» какая‑то история, какие‑то еще смыслы, которые вы в него закладывали или которые в нем обнаружили позже?

Арина: Мы долго придумывали название!

Лиза: Изначально вот что произошло. Мы с Ариной читали рассказы Дональда Бартельми и потом узнали, что у него есть эссе, которое называется «Not Knowing». И случайным образом я завела два года назад телеграм-канал, у которого такой хэндл — notknowing. Мы пытались какие‑то другие названия придумать, накидывали, — но все было какое‑то нелепое. Вот и решили, что от судьбы не сбежишь, и подумали, что это [название] вообще подходит нам.

Помню, что когда мы запустились, люди сами интерпретировали как‑то название, писали, что для них оно означает. И нам кажется, то, что в нем нет какой‑то ультимативности, — это хорошо.

Саня: Да, и кто‑то в комментариях назвал нас незнайками. (Смеется.) Мне очень нравится, это приятная ассоциация.

— Почему приятная?

Саня: Ну Незнайка на Луне — это для меня такой герой детства, который со своей непосредственностью, какой‑то очаровательной интуицией попадает в приключения. У него довольно насыщенная жизнь, мне нравится думать о нас в таком ключе.

От незнания ты импульсивно движешься к каким‑то интересным событиям.

Лиза: Мы не то чтобы ставим себя в оппозицию толстым журналам, которые существуют 100 лет, но естественным образом размышляли о них. И мне кажется важным то, что мы не претендуем на экспертность. И вообще экспертность — это сомнительная категория. Мне кажется, гораздо честнее говорить, что у нас есть определенные вкусовые предпочтения и мы постараемся быть верными себе и своему пониманию того, что хорошо и что двигает литературный процесс вперед, — но не более. Если кто‑то не попал в наш журнал, это не значит, что это какой‑то отвратительный текст, до свидания, не пишите больше. (Смеется.)

— Слушайте, а нет ли в этом некоторой позы? Вы говорите «Мы не эксперты, мы вне истеблишмента», но в тот момент, когда вы втроем с какими‑то определенными общими вкусами и общим бэкграундом создаете журнал, куда отбираете тексты, вы же, по идее, становитесь как минимум экспертами в масштабе этого журнала.

Арина: Я думаю, что эта поза иронична. Понятно, что отказ от экспертности — это тоже позиция, но я думаю, что это все-таки больше про поиск: мы не знаем сами, что мы ищем. Окей, у нас есть вкусы, — но они колеблются.

Мы не знаем, что будет в следующий раз, и это немножко приключение.

— Хорошо, а если вы не знаете, чего ищете, — то можете ли сказать, чего не ищете? Ну, кроме фантастики.

Лиза: Я лично не ищу сексистских текстов, вот моя позиция. Мне кажется, что [у нас] не должно быть сексистских и иных дискриминационных текстов, которые ты читаешь и чувствуешь, что это немного устарело.

Арина: Да, иногда я читаю какие‑нибудь тексты и не понимаю, осознанно автор высказывает или не высказывает свое отношение к какой‑то теме, которая, в принципе, сейчас очень широко обсуждается. И даже если текст неплохо написан, все равно ты задумываешься про эти смыслы, которые ну странно транслировать в 2019 году на голубом глазу. По крайней мере, мне так кажется. Я, наверное, не ищу такой нарочитой неосознанности и такого отношения к литературе, что «раз это область эстетического, то в ней можно все».

Саша: Я не ищу в первую очередь скучных текстов. Потому что я убеждена, что даже старомодный классический текст может взорвать изнутри и что‑то важное привнести. И я не ищу текстов, в которых есть симуляция смысла, когда форма преобладает над содержанием. То есть когда есть концепция, но за ней какая‑то пустота, ты не находишь там ничего, никаких подтекстов. Какая‑то небрежность к содержанию.

— Вы сами назвали «Незнание» «тонким литературным журналом». Вы сами затронули эту тему, но хочется поговорить поподробнее про эту отстройку от толстых журналов. Что, условно говоря, не так с толстыми журналами, для чего на уровне теглайна вы вступаете с ними в полемику?

Лиза: Ну частично это опять же ирония. Тонкий — это же еще и эстетский, так что это ироничная подпись.

Арина: Я думаю, с ними все так, с ними все хорошо. Саня, например, недавно была в редакции журнала «Знамя» и рассказала нам, что там все отлично. Там очень здорово. Серьезно! (Все смеются.) Их главный редактор Сергей Чупринин рассказал, что уже делали тонкий журнал. Как он назывался?

Саня: Да, в начале девяностых. Не помню, как он назывался, но он представлял собой дайджест материалов из других толстых журналов.

Арина: Вот, то есть мы придумали не новую вещь — кто‑то уже пытался так же шутить. В общем, мы не хотим претендовать на нишу, которая уже занята, и просто хотим создавать свою — вот и все.

Лиза: В самом начале мы очень много гуглили, смотрели, как в США это все живет. Арина ездила на семестр туда по обмену, и там же просто сотни этих журналов. По сути это, наверное, скорее даже не журналы, а зины, но их реально сотни. И мне нравится такая ситуация, — когда какие‑то энтузиасты делают все эти журналы на любой вкус. Десятки — про научную фантастику, десятки феминистских и так далее. А у нас особо нет ничего.

Почему довольно большой отклик на наш журнал? Потому что ничего нет. Люди посылают [тексты] в толстый журнал, но толстые журналы не могут обслужить всю пишущую Россию.

Мне бы хотелось, чтобы кто‑нибудь последовал нашему примеру и начал создавать свои журналы — чем больше, тем лучше. Это будет офигенно.

Саня: Мне кажется, что единственная разница между нами и толстым журналом — это дистанция. Между толстыми литературными журналами и начинающими авторами есть очень ощутимая дистанция. Ты можешь отправить несколько рукописей, тебе на них не ответят или откажут, потому что ты не попадаешь в какой‑то условный формат. Вот нам бы хотелось эту дистанцию между нами и авторами сократить.

— У вас недавно закончился прием материалов. Расскажите — сколько текстов вы получили, сколько из этих текстов по плану должно попасть в журнал?

Арина: 278 текстов — проза, 180 — поэзия, 10 — критика. Мы прочли не все, но уже нашли 20 текстов, которые нам нравятся. Но мы, конечно, будем делать еще один этап отбора. Критика будет, уже понятно, небольшим разделом, но увлекательным, а вот прозы и поэзии — 10–15 [текстов].

— А как вы отбираете — читаете все и решаете, что классно, а что нет? Или как‑то пытаетесь формализовать этот бесконечный поток?

Саня: У нас есть таблица, в которой мы отмечаем, какие есть у текста сильные и слабые стороны, насколько это соответствует нашей заявленной теме номера и насколько это вообще «наше».

Арина: На первом этапе мы втроем читаем текст, заносим все это в таблицу и выставляем свои оценки текстам, потом мы скидываем Кристине (подкастер Кристина Вазовски — приглашенный ридер первого номера «Незнания». _— Прим. ред.) уже наш отбор и с ней на втором этапе скоро начнем обсуждать первые 20 текстов.

— А расскажите, как в проект попала Кристина, зачем нужен этот четвертый человек, что она дает журналу?

Арина: Она вообще попала полуслучайно. Мы познакомились с Кристиной, уже когда сформулировали тему, — уже придумали, что это будет «Громкость». И тут Кристина мне сказала, что она хочет делать нарративный подкаст, и ей нужен сценарий. Я тогда ей предложила быть четвертым человеком, у которого тоже есть своя перспектива и своя оптика и который даже может представить такой дополнительный бонус. Это не значит, что тексты авторов, которых она выберет, пойдут в подкаст, это значит, что она предложит сотрудничать и либо переписать текст под сценарий, либо написать новый. Мне кажется, это здорово для автора — не только получить публикацию, а знать, что кто‑то заинтересован в сотрудничестве с тобой. Это дополнительная мотивация.

Подробности по теме

Познакомьтесь с Кристиной Вазовски

Познакомьтесь с Кристиной Вазовски

— А вы собираетесь в каждый номер звать приглашенного ридера?

Лиза: У нас нет идеи, что это должно быть постоянной практикой, но мы в целом суперзаинтересованы во всяких коллаборациях, сотрудничестве.

Арина: На самом деле мы уже придумываем второй номер, и у нас там тоже есть приглашенный ридер — и даже целая лаборатория. Потому что мы планируем на основе второго номера делать театральную лабораторию. Это будут уже другого рода тексты, более театральные, перформативные — что‑то вроде того, что делает фестиваль [драматургии] «Любимовка» во фриндж-программе (экспериментальная программа «Любимовки». — Прим. ред.). Приглашенным ридером будет кураторка лаборатории Оля Тараканова. И потом уже участники лаборатории будут выбирать из текстов номера журнала те, которые им интересны для работы.

— В конце расскажите, что вы узнали за время от объявления о запуске журнала до этого момента, когда вы остались наедине со стопкой текстов?

Саня: Для меня было большим открытием, что мы настолько попали в этот поток — время, место. Потому что мы реально получили очень большой отклик. Мы думали, тихонько напишем, что мы теперь есть, — и будет там несколько лайков и, может быть, репостов от наших друзей и однокурсников. Но это сразу вышло на какой‑то иной уровень, все получилось очень масштабно. Мы правда этого не ожидали, и это очень круто, но это, конечно, требует большой ответственности, — потому что это уже не совсем такое камерное издание, как мы рассчитывали.

Лиза: Лично я как любитель планировать немножко утопаю: господи, у нас какие‑то планы уже на 2020 год. (Все смеются.) Это тяжело в плане организации, затрат времени. Я, например, отвечала на почту, и, судя по некоторым письмам, люди думают, что сидит редакция в кожаных креслах в костюмах, и нам кто‑то дает за это деньги. А мы — три девочки, по вечерам читаем тексты.

Люди иногда не могут, видимо, привыкнуть: это не толстый журнал, там не сидят взрослые дяди.

— Это тонкий журнал, там сидят молодые тети?

Лиза: (Смеется.) Ну типа того, да. Вообще, это очень интересно — читать эти письма, тексты и понимать, что есть, чего нет. Это тяжеловато иногда, но это реально интересно. И еще да, мы поняли, насколько людям это нужно, насколько интересно, сколько людей готовы впрягаться, — писателей, иллюстраторов, не только наших друзей.

Арина: То, что Лиза сказала про почту, мне кажется, немножко тоже возвращает к разговору про экспертность. Когда ты делаешь общую почту и сайт на «Тильде», ты автоматически для кого‑то становишься вот этим отборщиком и тем, кто решает, десижнмейкером, — хотя я, например, привыкла быть по другую сторону.

Лиза: Мы все привыкли быть по другую сторону!

Арина: И это странно, это роль, которую тяжело апроприировать. И я уже предвосхищаю волну отписок — мы 390 текстов отметем, сколько будет обиды.

Лиза: Нам еще будут писать, что мы не те тексты выбрали, естественно. (Смеется.)

Арина: Это все будет, да. На самом деле еще много чего предстоит узнать.

От главного редактора » Литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»

Ирина Терра — главный редктор журнала ЭТАЖИ на презентации журнала в Санкт-Петербурге в магазине БУКВОЕД. Фото Галины Кожемяченко

Слово главного редактора к 7-му выпуску печатного журнала. Этажи №3 (7) сентябрь 2017

 

Дорогие читатели журнала «Этажи»!

Начиная с этого номера, в журнале появилась колонка «От главного редактора», в которой я, главный редактор журнала Ирина Терра, буду рассказывать о наших нововведениях, изменениях, важных событиях журнала и, конечно, о текстах, вошедших в номер. «Этажи» — журнал молодой, а потому «гибкий», мы прислушиваемся к критике и пожеланиям наших читателей. Недавно мы провели опрос на нашей странице в ФБ — нужно ли после текстов давать краткую литературную биографию автора, насколько эта информация важна при прочтении?.. Выяснилось, что большинству читателей важно и интересно узнать про автора — кто, откуда, где публиковался, какие вышли книги. Поэтому в этом номере вы сможете увидеть «био» наших авторов (напомню, что до этого мы размещали «био» только в публикациях на сайте).

Недавно в «Этажах» появилась новая рубрика «Главный жанр». Мы открыли ее, чтобы рассказывать о людях, чья жизнь настолько интересна и наполнена событиями, поступками, яркими впечатлениями, что сама по себе она становится произведением искусства. Можно сказать про такую жизнь, что она прожита «на полную катушку», когда у человека его собственная жизнь становится главным жанром. Нашей первой героиней «Главного жанра» стала незаурядная и отважная женщина, писатель, художник, путешественник, режиссер, мультимедийный художник, работающий в жанре зрелищного перформанса на дрейфующем морском льду — Галя Моррелл. Она ходит в экстремальные экспедиции по северным морям, танцует босиком на снегу, передвигается на собачьей упряжке, понимает язык айсбергов, любит спать в изумрудном мху на арктических скалах и умеет варить суп из кишок белого медведя, только что съевшего кита. И это не эпатаж: через свои проекты Галя пытается сохранить наследие Арктики, которое очень скоро может исчезнуть с лица Земли. Интервью, специально подготовленное для «Этажей» нашим корреспондентом в Нью-Йорке Ольгой Смагаринской, можно прочитать на странице 104.
Фото из личного архива Гали МорреллЕще одна новая рубрика — «Книжные новинки» — представляет читателям текстовые фрагменты новых книг, выходящих в издательствах «Эксмо» и «АСТ: редакция Елены Шубиной», с которыми журнал «Этажи» сотрудничает. На странице 120 опубликовано начало повести Л.С. Петрушевской «Странствия по поводу смерти» из её новой одноименной книги.

Наша постоянная рубрика «Музыкальная гостиная» не перестает удивлять и радовать интересными, «громкими» именами. Мы уже печатали в мартовском номере «Этажей» (№1 (5) март 2017) интервью с пианистом Люкой Дебаргом. В прошлый раз наш музыкальный редактор Ирэна Орлова встречалась с известным пианистом в Вашингтоне, и результатом этой встречи стало интервью «Музыка — это пространство между нотами». В этот раз Ирэна встретилась с Люкой в Торонто, перед концертом, который пианист играл с оркестром под управлением Андрея Борейко. Вашему вниманию предлагается их беседа-интервью «Сегодня мы должны играть, как кошка мяукает — мяу, мяу…» на странице 90.

Люка Дебарг Photo: © Felix Broede/Sony ClassicalВ этом же номере в «Музыкальной гостиной» (стр. 95) вы сможете прочитать эссе Людмилы Григорьевны Ковнацкой о выдающемся советском и американском музыковеде Генрихе Орлове, скончавшемся 10 лет назад, в сентябре 2007-го.

Рубрику «Литературная кухня» представляют в этот раз избранные фрагменты из книги «Вот жизнь моя. Фейсбучный роман» Сергея Ивановича Чупринина — критика, литературоведа, главного редактора литературного журнала «Знамя» (стр. 72). Из этого материала вы узнаете, каким было «Знамя» в преддверии перестройки — с престижными «вертушками»-телефонами, соединяющими напрямую с помощниками первых лиц государства, гонорарами, на которые можно было «шубу построить», миллионными тиражами. Как менялось отношение к литературным журналам на протяжении последних лет, почему журнал «Флажок» — глянцевый, тонкий и с иллюстрациями — так и не стал приложением журнала «Знамя». Признаюсь, что читать эти заметки мне было невероятно интересно, а в прообразе задуманного Сергеем Ивановичем «Флажка» я узнала наши «Этажи».

Рубрика «Exegi Monumentum» посвящена поэту, переводчику, прозаику и литературному критику Кириллу Владимировичу Ковальджи, ушедшему от нас 10 апреля 2017 года в возрасте 87-ми лет. Мы печатаем его подборку стихотворений «Московское пространство» (стр. 60), опубликованную на сайте год назад, когда Кирилл Владимирович был еще жив. А на странице 63 опубликован рассказ-эссе Вадима Ольшевского «Как я выиграл в шахматы у Кирилла Ковальджи». Вадим — сын поэта Рудольфа Ольшевского и филолога Ады Ольшевской — часто отдыхал с родителями в доме творчества писателей в Гагре. Он вспоминает свои детские впечатления о встречах с известными поэтами и писателями — Искандером, Поженяном, Ковальджи.

Художник 7-го выпуска журнала ЭТАЖИ Мария Буранова

Как и прежде, мы приглашаем в каждый номер журнала художника для иллюстрирования прозаических текстов. В этом номере иллюстрации к рассказам сделала художник-иллюстратор из Москвы Мария Буранова. Однако три эссе Виктора Шендеровича опубликованы вместе с акварельными рисунками Ирины Литманович, потому что эти тексты и иллюстрации уже неразделимы и предоставлены нам авторами из их совместной книги «22-й троллейбус и другие этюды». В дизайне обложек для журнала, ставших нашей гордостью и визитной карточкой, используются рисунки Тани Кноссен-Полищук.

11 августа состоялась презентация литературно-художественного журнала «Этажи» в Санкт-Петербурге в магазине «Буквоед». И это мероприятие совпало с Днем рождения журнала. Ровно два года назад, в августе, журнал «Этажи» начал свою работу — на сайте появились первые публикации, на страницы в соцсетях начали подписываться читатели, а уже в декабре 2015-го вышел первый номер печатного журнала. За это время число подписчиков выросло до 10 тысяч только в ФБ, приятно удивляет количество прочтений публикаций на сайте (например, рассказ Алены Жуковой «Страшная Маша» набрал на сегодняшний день около 270 тысяч просмотров). Это, несомненно, успех для автора и для журнала. И вот сейчас вы видите перед собой уже седьмой печатный выпуск «Этажей».

На презентации журнала в магазине БУКВОЕД. Вадим Смоляк, Марина Немарская, Олег Ильдюков, Наталья Дзе, Ирина Терра, Татьяна Вольтская, Светлана Волкова, Григорий Беневич, Ольга Попова, Ольга Аникина. Фото Галины Кожемяченко
На презентации прочитали стихи и прозу авторы журнала: Татьяна Вольтская, Ольга Аникина, Наталья Дзе, Вадим Смоляк, Марина Немарская, Светлана Волкова, Григорий Беневич, Ольга Попова.

Моя искренняя благодарность — Наталье Дзе за помощь в организации мероприятия, Олегу Ильдюкову (художнику пятого выпуска) за фотографии и решение всех вопросов с фото- и видео-съемкой, фотографам Галине Кожемяченко, Марине Морхат, видеооператорам Славе Каштановой, Владиславу Морхату, и, конечно же, книжному магазину «Буквоед», предоставившему нам зал в самом центре города.
По прошествии этих двух лет, хочу сказать только одно: журнал состоялся благодаря друзьям и неравнодушным людям, которые помогают журналу по всему миру (пристраивают его в магазины, пишут специально для журнала увлекательные интервью и репортажи, приглашают в гости для презентаций, редактируют тексты). Журнал, который не имеет никакого финансирования — ни от государства, ни от частного лица, — может выжить только благодаря активной команде заинтересованных в литературе людей, готовых помогать журналу (увы) бесплатно. Но мы не просто выживаем — мы весело живем, строим по кирпичику наши «Этажи» и достигли уже некоторых высот, мы свободны и ни от кого не зависим — а это уже роскошь!

Спасибо всей нашей редакционной команде, художникам и друзьям, без которых ничего бы не построилось!

Печатные номера литературно-художественного журнала ЭТАЖИ. Фото Галины Кожемяченко

Главный редактор Ирина Терра

 

Ирина Терра — журналист, интервьюер. Живет в Москве. Интервью публиковались в еженедельнике «Литературная Россия», журнале «Дети Ра», на сайте «Нового мира», «Московского комсомольца», «Здоровые дети» и др. Лауреат еженедельника «Литературная Россия» за 2014 год в номинации — за свежий нетривиальный подход к интервью. Лауреат Волошинского конкурса 2015 в номинации «кинопоэзия», шорт-лист в номинации «журналистика». Член Союза журналистов России. Главный редактор литературно-художественного журнала «Этажи».

Стать редактором вашего старшего школьного литературного журнала

Если литература — ваша страсть, вы, вероятно, знаете, что часто бывает трудно найти сообщество или групповую деятельность, которая включает в себя творческое письмо — в конце концов, письмо может быть очень уединенным занятием. При этом нам не обязательно оставаться в изоляции, как знаменитый поэт Эмили Дикинсон. На самом деле, часто бывает полезно работать с другими и сотрудничать в творческом проекте. Вы даже можете в конечном итоге увидеть вещи с новой точки зрения с первого раза, и это, в свою очередь, может помочь в написании ваших собственных или творческих проектов.

Присоединение к вашему школьному литературному журналу может стать отличным способом общения с другими творческими личностями. Вы можете получить возможность читать и говорить о работе других. Если вы решите стать редактором, у вас также будет возможность приобрести ценные навыки лидерства в этом сообществе. Читайте дальше, чтобы узнать о плюсах и минусах стать редактором своего школьного литературного журнала.

Что такое школьный литературный журнал?

Литературный журнал — это, прежде всего, сборник творческих писем учащихся определенной средней школы.Эти типы творческого письма могут включать поэзию, короткую беллетристику или даже короткие эссе. Работа в литературном журнале может быть представлена ​​учителями (возможно, если им действительно понравилась работа конкретного студента для данного задания в классе), или она может быть представлена ​​студентами напрямую.

освещенных магов обычно публикуются один или два раза в год, но они могут публиковаться чаще в зависимости от бюджета вашей школы. Лит-Маг также может включать в себя студенческое искусство или фотографию. Вам следует поговорить с членами клуба литературных журналов вашей школы или посетить веб-сайт вашей средней школы для получения дополнительной информации о конкретной группе, в которую вы собираетесь вступить.

Что значит быть редактором литературного журнала вашей школы?

Название редактора может означать много разных вещей, хотя в целом оно включает в себя довольно значительный объем ответственности. Прежде чем углубиться в это царство, убедитесь, что это то, чем вы увлечены и готовы посвятить свое время.

Ваши конкретные обязанности будут зависеть от вашей школы, численности персонала вашего журнала и вашего консультанта. На вас может быть возложена большая или меньшая ответственность в зависимости от того, что необходимо для поддержания работы Lit Mag.Обязанности могут включать в себя помощь в выборе студенческих работ для публикации в журнале, копирование и редактирование работы, которая будет опубликована в журнале, отслеживание финансов группы и продаж журнала, а также организацию печати окончательной публикации.

В качестве редактора вы можете назначать и делегировать задачи другим сотрудникам — это может быть чрезвычайно ценным навыком для дальнейшей учебной и профессиональной карьеры.

Помимо вашего консультанта, вы, как редактор, вероятно, также получите окончательное одобрение того, какая работа появляется в литературном журнале, а также окончательного варианта макета и дизайна.По сути, вы сможете контролировать, какой журнал выпускает ваш клуб — это большая ответственность, но, надеюсь, редактор будет гордиться этим.

Вам также может быть предложено принять важные решения, например, включать или не включать спорную часть студенческой работы.

Каковы преимущества стать редактором?

Многое можно получить, став редактором вашего школьного литературного журнала. Прежде всего, это отличный способ продемонстрировать свои лидерские качества, а также вашу преданность литературному искусству и вашу способность справляться со значительными обязанностями.Это также возможность принять участие во внеклассной деятельности, связанной с творческим письмом, что часто бывает трудно найти.

Превосходство в этой должности также показывает, что вы завоевали уважение своих коллег и консультанта факультета журнала. Нелегко принимать решения, которые требуются от редактора, и поэтому те, кто решит, что вас возьмут на себя, должны, очевидно, верить в ваши способности.

Вы также можете получить возможность получить навыки работы с конкретным программным обеспечением, работая редактором литературного журнала.Например, вы можете получить опыт работы с Adobe InDesign для макета. В современном цифровом мире любой опыт работы с программным обеспечением может быть очень полезен, поскольку он делает вас более конкурентоспособным претендентом на работу или стажировку, требующую опыта работы с программным обеспечением.

Становясь редактором Lit Mag, вы также сможете лучше реализовать свои идеи о том, как должен выглядеть или функционировать литературный журнал. Возможно, вы восхищались прошлыми выпусками Lit Mag в своей школе, но заметили проблемы с макетом, рекламой или другими аспектами журнала, в отношении которых у вас есть идеи по улучшению., Взятие на себя ведущей роли в литературном журнале — это ваш шанс использовать свои идеи для создания наилучшей публикации.

Как стать редактором?

Так как же вы на самом деле получаете должность редактора? Опять же, это зависит от структуры Lit Mag в вашей старшей школе — такие факторы, как численность персонала журнала и консультанта, будут влиять на то, как выглядит процесс. Возможно, вам просто понадобится выбрать советника или предыдущих редакторов после подачи заявки, или вам может потребоваться избрание всей группой.

Тем не менее, в целом, навыки, которые выделят вас на эту должность, включают в себя сильную способность к письму и языку. Вы также должны уметь понимать грамматику и орфографию. Обращать внимание на детали и быть ответственным человеком в целом поможет вам. Также может быть полезно иметь сильные навыки работы с компьютером (возможно, даже с программным обеспечением для редактирования и верстки, упомянутым выше).

Другие полезные навыки включают в себя дизайн, рекламу, продажи, управление деньгами, общение (особенно при общении с такими людьми, как печатники, которые в конечном итоге будут делать физические копии Lit Mag в вашей школе), написание и редактирование.

В заключение

Стать редактором литературного журнала вашей школы — дело не из легких, но с большой ответственностью может принести немало преимуществ. Если литература — это ваше призвание, это может быть способ встретить единомышленников творческих людей. Помимо использования полезных навыков лидерства и приобретения опыта принятия трудных решений, у вас также будет агентство, которое сделает отличный журнал, который все ваши друзья и студенты могут по-настоящему насладиться чтением. Если вы думаете, что это то, что вы хорошо умеете делать, подумайте о том, чтобы подойти к тарелке и принять участие в этом незабываемом и веселом мероприятии.

Для получения дополнительной информации о внеклассных программах и взятии на себя руководящих ролей, проверьте эти сообщения в блоге:

Что считается внеклассным?

плохо отразится ли выход из внеклассного обучения на моих заявлениях в колледже?

Какое значение имеют внеклассные занятия при поступлении в колледж?

Ваше резюме, обновлено: обеспечение лидерских позиций и совершенствование вашего внеклассного профиля

Хотите получить доступ к профессиональному руководству колледжа — бесплатно? Когда вы создадите бесплатную учетную запись CollegeVine, вы узнаете свои реальные шансы на поступление в школу, составите список школ, который лучше всего подходит для вас, узнаете, как улучшить свой профиль, и получите ответы на свои вопросы от экспертов и коллег — все бесплатно. Подпишитесь на свою учетную запись CollegeVine сегодня , чтобы получить повышение в вашей поездке в колледж.

,

Советы редактора литературного журнала

Гостевой пост Yi Shun Lai

С 2014 года я редактировал прозу для литературного обозрения Тахомы. В этот период представления у нас было чуть более тысячи заявок; к тому времени, как я закончу, я прочитаю где-то от 350 до 400 художественных произведений и получу отзывы о более чем половине из них. (У нас есть замечательные читатели художественной литературы в TLR, чтобы помочь с остальной частью рабочей нагрузки, и поэзия составляет огромную часть этих тысяч представлений.)

За последние несколько недель у нас были некоторые комментарии и вопросы о том, что является хорошим сопроводительным письмом для литературного представления, поэтому я подумал, что рассмотрю это.

Во-первых, некоторые заметки:

Моя политика с сопроводительными письмами такова: я стараюсь читать их только после того, как закончу с представлением. Есть много причин для этого, бессознательный уклон является главным среди них, но поскольку наш механизм представления по умолчанию показывает мне сопроводительное письмо, когда я открываю представление, я обычно смотрю на них, несмотря на мои лучшие намерения, прежде чем я доберусь до рассказ или эссе.

Литературные обложки литературного журнала — это , отличающиеся от писем с запросами, которые вы бы написали в потребительский журнал, потому что ваша статья для литературного журнала уже готова. Но в некоторых отношениях они одинаковы.

Этот совет уникален для этого редактора и для прозы , но я держу пари, что он охватывает много вещей, которые люди любят видеть в сопроводительных письмах в целом.

Нет, но не легко : не «дорогой редактор» меня. Не говорите что-то вроде «большинство людей думают, что я пьян или на кокаине, когда они читают мою работу».«И ради бога, не говорите, что ваше письмо« безобразно »или что оно« переопределяет литературу ». (Не знаю. Последнее может быть личным делом. * Дергается *.) Кстати, все эти вещи появились в этот период чтения.

С учетом сказанного, вот ДА, СДЕЛАЙТЕ ЭТО сопроводительные письма:

Пожалуйста, настроить вашего письма. Человек, читающий ваше представление, является человеком. С именем.

Пожалуйста, , дайте мне что-то , которое говорит мне, что вы на самом деле читали мой журнал и / или знаете что-то о том, что нам нравится публиковать.*

* Это дай мне. Наши редакторы все онлайн, как и наши читатели, и цифровой след журнала значительный.

Вам не нужно рассказывать мне о своей истории или эссе, но в научной литературе это может быть особенно полезно. В художественной литературе я нахожу, что люди ужасно подводят итоги своей работы.

Пожалуйста, , расскажите мне немного о себе. Это не био от третьего лица. Это одна или две строки о ваших последних публикациях, возможно.

С учетом всего вышесказанного, вот как выглядит мое стандартное сопроводительное письмо для литературного представления:

Уважаемый XXXXX,

Спасибо, что нашли время, чтобы прочитать мое представление. Я восхищаюсь публикацией X [вставьте уникальную особенность здесь]

ИЛИ

Мы встретились [XX ЗДЕСЬ], и я был рад услышать, что вы [УНИКАЛЬНО В ЭТОМ РЕДАКТОРЕ ВАМ НРАВИТСЯ ИЛИ ГДЕ ЗДЕСЬ.]

Я прозаический редактор для Tahoma Literary Review, и моя беллетристика опубликована совсем недавно [XXX здесь].Мою научную литературу можно найти [XX].

Большое спасибо. Я с нетерпением жду ответа от вас.

Всего наилучшего,

И Шунь Лай

Как правило, следует самых основных правил:

  • Be , краткий .
  • Ве , вежливые и человек . Помните, что вы пишете человеку, а не боту. По этой причине я не фанат однострочных «сопроводительных писем»: похоже, я проверяю данные, а не читаю хорошее эссе или рассказ.
  • Пожалуйста, не увеличивайте своей работы или стиля. Вот для чего я здесь, если вы опубликуете со мной, и ваша работа должна говорить сама за себя, в любом случае.
  • Помните, что ваша работа заключается в том, чтобы уважать * работу , которую вы мне дарите. Таким образом, вы не должны, как друг описал это мне недавно, чувствовать себя отвратительным или грубым по этому поводу. Посмотрите на это как на должное признание вашей работы. Начни там, и ты не будешь чувствовать себя чокнутым — делать честь чему-то — это не то же самое, что сводить это на нет.

Хорошо? В конце концов, я думаю, что все сводится к следующему: откуда вы пишете это письмо? Вы пишете это с позиции, которая говорит, что вы хотите внести что-то новое в этот мир чтения? Да? Затем поставьте эту ногу вперед.

Хорошо. Сейчас. Иди и пиши. TLR снова открывается для подачи 1 января 2018 года. До тех пор задавайте мне любые вопросы ниже.

* Я украл это у Алекса Масланского, продавца книг в Книгах и кафе «Истории» в Лос-Анджелесе. Я использовал его баджиллион раз, и я буду продолжать его использовать.Это имеет смысл.

,

Советы редактора литературного журнала

Отправить с отказом? Разослать историю, которая уже получила 20 отказов? Продолжай? Звоните, это выходит? Если вы отправите отредактированный материал в журнал, который передал более старый черновик? Ким Винтерхеймер, редактор-основатель The Masters Review, рассказывает о стратегии подачи заявок.

Стратегии представления — сложная вещь. Каждый новый писатель, которого я знаю, обсуждает неудачи и победы в представлении, и эта тема часто появляется на конференциях и семинарах.

Авторы говорят об отправке, потому что сам процесс — это путь к публикации. Потому что успех в продаже историй полностью зависит от этих усилий. Авторы жалуются и анализируют отклонение формы, которое они получают после восьми долгих месяцев, и приветствуют персональный запрос на дополнительную работу. Писатели рассказывают о процессе, потому что хотят увидеть, как другие перемещаются по лабиринту, и потому, что они молча задаются вопросом: правильно ли я рассматриваю заявки?

Я большой поклонник рассказов Карен Рассел и помню, как я ждал, когда она подпишет копию St.Дом Люси для девочек поднятый волками . Я планировал спросить, какова была ее первая Большая публикация, и когда это произошло в ее карьере. Я думаю, что я надеялся на совет о представлении. Та Карен Рассел (, , Карен Рассел) передаст часть информации, которую я мог бы воспроизвести.

Когда я подошел к столу, я спросил: «Какая была ваша первая Большая публикация?» Карен ответила: «Это был New Yorker . Это была моя первая публикация. «Когда-либо?» Я попросил.Она улыбнулась и кивнула, да. Затем она добавила: «Мне очень повезло».

Я упоминаю об этом, потому что большинство авторов, даже очень успешных, не публикуют свою первую историю в The New Yorker . И хотя у каждого человека свой путь к публикации, я думаю, что большинство новых авторов понимают, что общие черты часто бывают одинаковыми: рассказы о землях в литературных журналах, рассказы о землях в великих литературных журналах за , агенты, продающие романы или коллекции историй ,

Так сложно. The New Yorker не вернулся к вам. Возможно, , мы, , не вернулись к вам, и снова возникает этот мучительный вопрос: правильно ли я рассматриваю заявки?

Для редактора, который видит и обрабатывает много историй, некоторые стратегии подачи очевидны. Мы видим несколько историй от одного автора в одном и том же конкурсе (целых шесть — десять), мы видим истории от писателей с длинными отрезками между представлениями, и мы видим представления от авторов только один раз.

Я чувствую, что тип писателя и цели, которые вы ставите перед собой, определяют вашу стратегию представления. Например, плодовитые авторы могут одновременно представить несколько новых историй на конкурс без ущерба для качества, в то время как другие периодически представляют новые работы. Некоторые авторы ценят длинную биографию, другие — короткую и чрезвычайно впечатляющую. Вот несколько стратегий и проблем, которые я вижу с представлениями. (Обратите внимание: невозможно пройти через множество разнообразных и личных способов, которыми человек может подать заявку, потому что каждый писатель отличается, процесс по-разному затрагивается и имеет разные цели для ее написания.)

Цели публикации верхнего уровня

Какой ты писатель? И какие у тебя цели? Для авторов, ищущих публикации высшего уровня, будьте реалистами о том, что это значит. С таким небольшим пространством для новых авторов, которые подчиняются через слякоть, эта стратегия неизбежно означает длительное время ожидания и много отклонений. Возьмите Жестяной Дом , например. Они публикуют по одному новому писателю в каждом номере. Это означает, что они берут одну историю, которая , вероятно, , не от агента.Это означает, что из тысяч историй, которые они получают каждый год, четыре публикуются из слякоти. Четыре. И хотя принятие такой публикации, как Tin House , сотворит чудеса для вашей наглядности, подготовьтесь к реалиям этой стратегии. (Стоит отметить, что у них есть отличный послужной список публикации флеш-фантастики от новых авторов в Интернете, и их платформа предлагает невероятную видимость. Мы любим вас Tin House !) Если отказов вам не хватает, вы можете поставить под угрозу уверенность и удовольствие от процесс, устанавливая ваши взгляды слишком высоко.Также верно, что вы можете получить публикацию своей мечты.

Потрясающие материалы

Я думаю, что это сильная стратегия — иметь как высшие, так и средние цели публикации для вашей работы. Я также думаю, что было бы разумно представить несколько из них, когда вы почувствуете, что ваша история готова, скажем, десять, и посмотреть, какие отзывы вы получите, прежде чем переходить к другим публикациям в вашем списке. Если вы получаете все отклонения формы, возможно, стоит пересмотреть эту часть, подготовить историю с друзьями и отредактировать ее, прежде чем двигаться дальше.Я всегда думаю, что будет разумным вернуться к истории через некоторое время, но если вы получаете положительные отзывы, подумайте о том, чтобы перейти к следующему раунду освещенных журналов в вашем списке.

Когда звонить, бросает

Никакое внешнее мнение не может заменить инстинкты писателя к ее работе, поэтому, если вы отправляете историю, в которую вы действительно верите, я не думаю, что когда-либо вам придется выходить из нее. Я действительно думаю, что вы должны продолжать получать отзывы и улучшать материал, чтобы дать истории лучший шанс, но доверяйте своим инстинктам.Есть истории, которые просто не предназначены для публикации, и есть те, от которых вы никогда не должны отказываться. Я твердо верю, что если вы продолжите обслуживать свою работу и станете писателем, если вы продолжите верить в произведение, вы найдете для него дом.

Отправка той же истории в освещенный журнал, который уже отклонил ее

У нас есть авторы спрашивают, должны ли они представить историю, которую мы уже видели, но для другого конкурса или категории. Допустим, они получили некоторые положительные отзывы во время нашей премии «Короткая история» для новых авторов, но она не была принята к публикации.Должны ли они представить его новым голосам? Конкурс «Наша осень»? Опять же, это вопрос предпочтений, но с The Masters Review мы рассматриваем всю работу, которую читаем для публикации. Если история не является победителем конкурса, но мы все равно хотим ее опубликовать, мы примем эту статью. С учетом сказанного, если мы передадим вашу историю, я думаю, что это пустая трата платы за представление, чтобы отправить ее нам снова. Есть исключения? Конечно. Если вы радикально улучшили произведение или переработали его так, чтобы это была совершенно другая версия истории, которую мы впервые увидели, тогда, пожалуйста, отправьте ее нам.Но, в конце концов, мы хотим увидеть вашу лучшую работу больше, чем ваша плата за представление. И мы хотим опубликовать эту работу. Если бы мы изначально отвергли историю, нам, вероятно, хотелось бы увидеть что-то новое от вас.

Отправка в тот же журнал с различной работой

Я не могу особо подчеркнуть, что вам обязательно следует продолжать подчиняться тому же литературному журналу. Как редакторы, у нас есть длинный список авторов, от которых мы отказались, но с нетерпением ждем работы.Страшно думать, что они могут не подчиняться нам снова, когда их работа так близка и настолько сильна, но в остальном другие истории были выбиты. Мы опубликовали несколько авторов, которые впервые получили от нас отказ. Они остались в игре. Они обслуживали свою работу и, в конце концов, продали нам историю.

Правильная посадка

Почти глупо комментировать отправку работы в литературный журнал, который публикует то, что вы пишете, но вы были бы удивлены, увидев, что материалы, которые мы получаем (например, стихи, когда мы не публикуем стихи), являются непосредственными отказы из-за подгонки.Писатель должен четко понимать, какие истории публикует журнал, чтобы повысить свои шансы. Тематически, с точки зрения стиля и тона, подгонка сложна, но вы увеличите свои шансы, только прочитав эту освещенную книгу и узнав, какие истории они публикуют. Тем не менее, это очевидное утверждение, которое многие авторы в своем стремлении опубликовать игнорируют. Проведите исследование. Это окупается. (По крайней мере, прочитайте правила подачи заявок!)

Я чувствую, что вне определенных стратегий подачи крем растет.Если вы продолжаете отправлять, это означает, что вы продолжаете писать, и самая сильная стратегия для успешной отправки — это писать, писать и писать. По мере улучшения вашей работы будут появляться публикации, а затем — очень хорошие публикации. Сядьте и отредактируйте свою работу. Не бойтесь перемен и не бойтесь уходить от истории или откладывать ее в сторону. Ваше письмо может быть не там, где вы хотите, но вы знаете хорошую историю, когда читаете ее. Когда ваши таланты как писателя и ваша способность определять, что вы любите в художественной литературе, пересекаются, вы добьетесь успеха.

,

Как начать литературный журнал

How to Start a Literary Magazine

Хотите знать, как начать литературный журнал? У многих людей есть страсть к письму. Один из лучших способов соединиться с писателями и познакомиться с художниками — стать редактором литературного журнала. Есть много способов сделать это. Некоторые способы лучше, чем другие. Итак, вот несколько вещей, о которых стоит подумать, когда вы начинаете журнал. Я был редактором 2 журналов и, конечно же, этого сайта EWR. Моим первым литературным предприятием в Интернете было «Пьяная утка» в 1999 году.Журнал работал 2 года и был очень успешным. Когда он закрылся, он получал около 15 000 уникальных посещений в месяц. Я получал около 1000 заявок в месяц, и это успех — одна из причин, по которой мне пришлось закрыть журнал. Это было так трудоемко, что я просто ошеломлен и сдался. Эта статья представляет собой пошаговое руководство по созданию литературного журнала. Он также предназначен для того, чтобы вы могли подумать, рассказать об ошибках, которые я совершил, и дать совет о новых разработках, которые помогут вам.

Это первая статья из серии статей: «Как создать успешный литературный журнал, приносящий доход». Все статьи будут в сети, но вы можете получить полную серию, только подписавшись на нашу рассылку. Это 100% бесплатно, ju

.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

2024 © Все права защищены.